История одного маленького путешествия автостопом

На заправке в Зальцбурге за мной внимательно наблюдал турок. Я стояла, голосовала, иногда бегала к заправочным автоматам – активно искала того, кто едет в Вену. Становилось все темнее, у меня не было фонарика. Турок, наконец, подошел:

- Ты никуда не уедешь отсюда.

Я обрадовалась его словам: когда мне кто-то говорит, что у меня ничего не получится, все сразу же получается.

- Я уеду отсюда не позднее чем через 10 минут, только отойди немного, пожалуйста. Все думают, что я с тобой, и поэтому не останавливаются.

Минут через пять я схватила вещи, не сдержалась, показала язык турку и крикнула, что я еду в Вену. И мы с рюкзаком и гитарой на пару часов примкнули к миру Адама и Энди.

- Да, я знаю, что такое Рейнбоу. – сказал Адам без тени сомнения, – но что такое Рейнбоу Газеринг?

Мы ехали в умопомрачительной машине, марка которой так и осталась для меня загадкой, в сторону Вены, пролетая 200 километров за час. Было тепло и приятно сидеть в полутьме на заднем сиденье, обтянутом каким-то комическим материалом так туго, что мой вес  совсем не менял его очертаний. Положив руку на дверь машины, я любовалась собственным сюрреалистичным отражением в стекле – удлиненная искажением, и оттого тонкая рука, мазок кисти цвета загара, проступающий из черноты машины, и прикрепленное руке тело, тоже искаженное стеклом, на уровне пояса плавно утопающее во мраке.

Я поначалу приняла их за влюбленных, потому что случайно заметила какую-то блестящую маечку на заднем сиденье, и представила, что молодые люди едут на вечеринку в Вену, чтобы танцевать в нарядах со стразами. А потом Адам сказал, что я теперь могу ничего не бояться, потому что я под его защитой. И мне стало радостно, как бывает после трудного дня путешествий, когда то едешь, то стоишь, то танцуешь в ожидании машин на автозаправке, купаешься в холодной быстрой речке, гуляешь по холмистому городу в обществе многих килограмм рюкзака и гитары за спиной. И при этом еле успеваешь ловить ощущения глазами и всеми остальными органами чувств, одновременно удерживая в голове примерный маршрут, в то время как потребность увидеть как можно больше влечет тебя все дальше… В общем, сильно устаешь. И вот день закончен, и ты сидишь и совершенно ничего не делаешь, только мчишься со скоростью 200 километров в час, улыбаешься и болтаешь.

- Мы друзья, – пояснил Адам, он оказался инструктором из фитнес-клуба, в который ходил заниматься Энди. – У нас одно и то же в голове. Мы нашли друг друга.

Из-за сидений мне видны их одинаковые рельефные загорелые плечи с симметричными полосками белых маек: плечо Адама слева и плечо Энди справа.

- Ты голодная? Ты хочешь есть? Ну конечно, ты голодная. Что ты хочешь? – покружившись по кольцам аусфарта, мы остановились у окошка макдональдса.

За окном была тьма, такая теплая и приятная. Воспоминание о ней промозглым зимним вечером помогает набраться сил, чтобы продолжать ждать весну…

- Кофе – не еда. На, держи – и перед моим лицом, выставленным в пространство между передними сидениями, появился сверток, – ты съешь мой гамбургер, а я съем курицу из коробки.

Я улыбалась, отказывалась, говорила про путешествия, отвечала, что ездить одной совсем не страшно и про то, какой мир большой и удивительный. Что столько людей рады путешественникам и ждут их в гости, столько лужаек позади заправок манят уставших автостранников поставить палатку. Что я на самом деле иногда ем, и что вообще в этом огромном добром мире всегда есть, что есть, даже в таких диких местах, как высокотехнологичный австрийский автобан. И еще говорила, что на заправках всегда можно найти хлеб, воду для питья и умывания, жидкое мыло и туалетную бумагу.

Было очень здорово сидеть и ощущать свое быстрое перемещение в пространстве в направлении Венгерско-Украинской границы. Скорость приятно вжимала в сиденье. Я чувствовала себя маленькой и легкой. А ночь уже совсем близко, и скоро можно будет лечь спать.

- Мы едем в один клуб в Вене, на ночь, всего 300 километров от Зальцбурга. Совсем недалеко ехать, если бы только не этот дорожный ремонт… Почему в Австрии бесконечно ремонтируют дороги? Почему не сделать все сразу нормально?

- Слышишь? Она год учила немецкий и может говорить! А ты вообще ничего не учишь, – ругал Энди Адама, когда выяснил, что я говорю на его языке. Смущенно улыбаясь (отчего на его щеках выступали две ямочки), Адам говорил о неизбежной участи всех англоговорящих людей – на них все хотят практиковать английский и никто не учит их другим языкам…

Ближе к Вене они решили приехать ко мне в гости в Петербург, вступить в Каучсерфинг (Энди) и выучить немецкий (Адам).

- Я напишу тебе письмо, – сказал Энди, – Сейчас же напишу, чтобы ты знала мой адрес и писала тоже.

Я проводила взглядом два уносящихся огонька фар и ушла в темноту искать место для палатки.